Жертвы донецкой авиакатастрофы уже 2 года не могут получить страховые выплаты

Эксперты не исключают, что судебные тяжбы по делу первой в истории Украины гражданской авиакатастрофы могут закончиться ничем.

Прошло ровно 2 года, когда холодным вечером 13 февраля 2013 года в донецком аэропорту при попытке захода на посадку разбился пассажирский самолет Ан-24. Первая в истории Украины гражданская авиакатастрофа унесла жизни пятерых человек.

Спустя два года после трагедии виновник случившегося не установлен, вещественные доказательства сгорели в горниле войны, при этом никто из находившихся на борту так и не получил компенсации от страховой компании.

Буквально через несколько дней после катастрофы должностные лица и правоохранители поспешили заявить, что причиной аварии стала ошибка пилота Сергея Мелашенко. Летчика обвинили во всех смертных грехах, в частности, в том, что он, вместо того, чтобы уйти на запасной аэродром, поддался давлению пассажиров, боявшихся опоздать на матч «Шахтер» — «Боруссия», и стал проводить посадку в неблагоприятных погодных условиях. Сами пострадавшие при этом данную информацию считают откровенной выдумкой.

«На борту были люди самых разных социальных статусов и материального достатка, никто бы не взял на себя такую ответственность. Вообще ничто не предвещало беды, никто ничего не обсуждал, все произошло в течение 20 секунд: самолет начало трясти и он упал», — вспоминает пассажир злополучного рейса, адвокат Виктор Соловьев.

С тех пор прошло два года, однако Киевский районный суд Одессы так и не смог доказать вину Сергея Мелашенко. Его адвокат Инна Мажеру убеждена в том, что аргументы обвинения зачастую строятся на недопустимых доказательствах, наличие которых среди материалов дела противоречат букве закона. «Начнем с того, что мы так и не получили оригинальной аудиодорожки с «черных ящиков», которых в Ан-24 было аж четыре, — говорит юрист. — Мы имеем дело с копиями, звуковая дорожка которых имеет существенные дефекты. И у нас есть все основания полагать, что данные на записях были сфальсифицированы. Во-вторых, по непонятным нам причинам суд до сих пор не заслушал показаний второго пилота, бортового инженера, а также доброй половины пассажиров. Складывается впечатление, что суд ставит задачу найти виноватого, а не выяснить причину катастрофы и понять, почему она произошла».

Сам Сергей Мелашенко обвинения в ошибках отметает и уверяет, что сделал все возможное для спасения самолета. «Данные бортовых самописцев подтверждают, что принятие решения об уходе на второй круг было принято на допустимой высоте, однако резкий сдвиг ветра и отказ двигателя вынудили совершать посадку», — говорит летчик. Любопытно, что в материалах дела имеются результаты всего одной экспертизы, а именно топливной, которая, тем не менее, показала наличие технических примесей и льда. Это говорит о некондиционном составе топлива, которым в зимнее время, в принципе, нельзя было заправлять самолет. В то же самое время экспертизы двигателя, винтов, топливных и масляных фильтров вообще не были проведены и уже не будут по простой и банальной причине — после катастрофы самолет зачем-то порезали на части и оставили в донецком аэропорту.

«Судя по данным снимков из космоса, в место, где лежали останки самолета, неоднократно попадали снаряды, и фактически от Ан-24 не осталось уже ничего», — говорит Инна Мажеру.

КАТАСТРОФА — НЕ ПОВОД ПЛАТИТЬ

Судебные тяжбы стали суровой реальностью не только для Сергея Мелашенко, но и для всех без исключения оставшихся в живых пассажиров того злополучного рейса. Довольно быстро семьи погибших получили от государства и компании «Южные авиалинии» по 100 и 113 тысяч гривен. Для выживших эти суммы составили 25 и 15 тысяч гривен соответственно. Однако основные выплаты, по $172 тысячи для каждого пассажира, согласно страховому договору, обязалась выплатить страховая компания «Гута Украина», которая, к слову, имеет российские корни. Тем не менее, с момента катастрофы прошло два года, а воз и ныне там. Люди массово выигрывают суды, однако компания попросту отказывается платить, настаивая на том, что авиакатастрофа в донецком аэропорту не является... страховым случаем.

«На практике страховые компании сначала заключают основные договоры, а затем оформляют дополнительные. И вот в этих последних, например, может быть занижена сумма выплат или прописан пункт о том, что если в судебном порядке определен виновник, то компания может не выполнять финобязательства», — говорит юрист Василий Мирошниченко. Следует отметить, что большинство пострадавших изначально были готовы пойти со страховщиками на мировую и согласиться на предложенную ими сумму в $20 тысяч, однако в какой-то момент «Гута Украина» отказалась и от этого варианта.

«Проблема в том, что есть два постановления Кабмина, которые фактически противоречат друг другу: одно гласит, что застрахованный человек получает деньги лично, другое говорит о том, что через авиакомпанию. Если учесть, что «Южные авиалинии» сейчас готовят к банкротству, то в скором времени второй вариант может стать невозможным и послужить еще одним аргументом в нежелании страховщиков платить», — говорит Виктор Соловьев.

ЖИВУТ ПО-НОВОМУ

Спустя два года после катастрофы ее участники продолжают учиться жить по-новому. Маргарита Бутенко в тот страшный вечер потеряла мужа, но сохранила сына — девятилетнего Тимофея, который с отцом был в самолете. «Конечно, тяжело мальчику без отца, но, слава Богу, мы выкарабкались из этой психологической ямы, в которой больше года были, — рассказывает женщина. — Жизнь продолжается, хотя теперь в ней есть другая страшная реальность — война».

Сергей Мелашенко сидит без летной работы, воспитывает двоих детей, перебивается заработками на рынке и в такси и с недоумением воспринимает отсутствие повестки в армию. Боевой летчик, старший лейтенант ВВС, он похоронил уже нескольких однокашников, погибших в зоне АТО. «Фактически с нашего курса воюют те немногие, кто остались в армии, а остальные почему-то не нужны на фронте. Странно как-то», — с грустью говорит Сергей.