Есть ли у самопровозглашенных донбасских республик экономическое будущее?..
Вопрос о том, сможет ли промышленный потенциал юго-востока Украины "возродиться из пепла" в случае ухода Донбасса в "свободное плавание" отдельно от Украины, пока остается открытым.
"Репортер. Вести" опубликовал материал Романа Городецкого "Лоскутная экономика: Есть ли ресурсы для самостийной жизни у "особых территорий", где проанализированы шансы на полноценное развитие Донецкой и Луганской областей в случае их окончательного выхода из-под контроля украинской власти.
Dialog.ua публикует полный текст материала.
Перемирие, грядущие досрочные местные выборы в районах, контролируемых боевиками самопровозглашенных ДНР и ЛНР, и в целом имплементация закона об особом статуcе отдельных районов Донбасса делают актуальным разговор о существовании и выживании «территории с подвижными границами» в случае, если, как многие полагают, она станет непризнанной республикой по типу Приднестровья. Из Москвы доносятся разговоры о том, что эти территории в РФ намерены превратить в некий оазис процветания, который, на фоне экономического упадка «большой Украины», демонстрировал бы превосходство пророссийского пути развития. Но есть ли к этому хоть какие-то экономические предпосылки?
Угольный фильтр
Контролируемые сепаратистами районы, безусловно, крупный промышленный центр страны. Индустриальное ядро — углепром. На относительно небольшой территории добывается почти половина всего украинского угля. Суммарная добыча на расположенных здесь шахтах приближается к 40 млн тонн из общего докризисного объема в 85 млн тонн. Крупнейшие шахты расположены в Ровеньках, Свердловске и Краснодоне.
Некогда профицитный продукт стал дефицитным — сегодня угля критически не хватает. Уже сейчас Украина начала его масштабный импорт. Парадокс ситуации в том, что завозить уголь начали из соседней России. На уровне Минэнерго также прорабатывается вопрос о возможных поставках угля из ЮАР и Австралии. По мнению экспертов, выбывшие мощности может заменить только импорт угля в объеме не менее 1 млн тонн в месяц. Восстановление работы шахт теоретически может сделать самопровозглашенные республики крупным «экспортером» угля в «континентальную» Украину.
Но только при одном условии: если будут ресурсы для дотирования шахт в прежних объемах. Без этого уголь будет просто неконкурентоспособным. Стоит напомнить, что в России угольная отрасль пре-имущественно контролируется частными компаниями, тогда как контрольный пакет в украинском углепроме — за государством. Наша страна тратила на дотации шахт ежегодно порядка 15 млрд грн. Атомная и гидроэнергетика работали не на полную мощность, в том числе для того, чтобы обеспечить рынком углепром Донбасса. Угольная промышленность (ее государственная составляющая) в Украине давно перестала быть бизнесом и превратилась в масштабный социальный проект. В России же реформа углепрома исключила дотационную составляющую: себестоимость добычи угля в шахтах Кузбасса ниже, а стоимость электроэнергии для российского потребителя выше.
Энергия взрыва
Здесь же, в «особой зоне», находятся ключевые мощности угольной генерации. Запасы угля почти на всех теплоэлектростанциях Украины не превышают 10–15 дневных норм. На днях артиллерийскому обстрелу подверглась одна из крупнейших в стране ТЭС — Луганская. Ее работа остановлена. Фактически разрушена Николаевская теплоэлектростанция в Славянске, и восстановлению она, похоже, уже не подлежит. Энергорынок — единый организм, дефицит угля влияет на работу ТЭС по всей стране. Из-за нехватки сырья остановлена еще одна крупная ТЭС, обеспечивающая электричеством большую часть Харькова, — Змиевская.
Угольные электростанции, которые работают на подконтрольной боевикам территории, продают электроэнергию через оптовый рынок. Они не ориентированы исключительно на местного потребителя: произведенная в условном ДНР/ЛНР электроэнергия поставляется в соседние Запорожскую, Харьковскую, Днепропетровскую и другие области. При этом ТЭС не являются так называемыми базовыми производителями электричества, как атомные станции или ГЭС. Их гибкая загрузка позволяет регулировать нагрузки на сеть в пиковые часы (утром и вечером). Поэтому замкнуть систему только на отдельные районы Донбасса невозможно. А значит, необходимо будет синхронизировать работу энергосистем с Украиной. Альтернатива — сделать то же самое с Россией, с которой система и так работает в параллельном режиме. Но чтобы полностью оторваться от Киева, предстоит уладить с Москвой вопросы перетоков, экспорта и импорта электричества, запитаться на российские атомные и гидроэлектростанции. Все это означает необходимость перенастройки системы поставки электроэнергии в самой России.
Большой тоннаж
Под контролем самопровозглашенных ДНР/ЛНР находится и часть металлургических мощностей. В Донецке расположен мини-металлургический завод «Донецксталь». Из крупных предприятий — заводы в Макеевке и Енакиево, а также в Алчевске. Их работа сейчас приостановлена. В связи с этим выплавка стали, по итогам августа, рухнула почти на 30% по сравнению с июлем. Что отчасти демонстрирует удельный вес этих активов в украинском ГМК.
Самым ценным среди этих предприятий, безусловно, является Алчевский меткомбинат. Реконструкция сталеплавильного цеха и инвестиции в энергосбережение обошлись компании ИСД в $2 млрд. Сейчас завод простаивает. Но если предприятие уцелеет, то будет ценным приобретением для боевиков. Правда, предстоит решить проблему обеспечения завода рудой, которая ранее поставлялась с ГОКов «Метинвеста», которые расположены в Днепропетровской области. Дефицит руды также могла бы компенсировать Россия, но ее цена окажется на уровне экспортной, то есть довольно высокой.
Частью металлургического комплекса является и Стахановский завод ферросплавов, крупный производитель ферросилиция, используемого при выплавке стали. Этот завод, принадлежащий группе «Приват», тоже стоит. Также на территории, подконтрольной самопровозглашенным республикам, расположены два крупных трубных завода — в Харцызске и Луганске. Харцызский трубный завод в свое время был одним из крупнейших поставщиков труб большого диаметра для российских проектов строительства нефте- и газопроводов. Но в последние годы украинские трубные компании активно вытеснялись с российского рынка с помощью пошлин и квот. Сейчас пошлинами облагается вся украинская трубная продукция. Изменится ли эта ситуация с приданием особого статуса районам Донбасса, иными словами, будет ли сделано исключение для предприятий, подконтрольных ДНР/ЛНР, пока непонятно. Их собственником остается Ринат Ахметов, с которым руководство непризнанных республик уже не считается.
Индустриальная жемчужина контролируемой дээнэровцем Игорем Безлером Горловки — химический концерн «Стирол». Крупнейший производитель аммиачных удобрений, это предприятие сейчас тоже не работает, запасы аммиака слиты из хранилищ. Но даже в мирное время запуск предприятия на контролируемой ДНР и ЛНР территории проблематичен. Произведенный на «Стироле» аммиак ориентирован на экспорт. Его поставки на внешние рынке осуществляются через одесские порты. А к порту аммиак поставляется по аммиакопроводу «Тольятти — Одесса». То есть исходная точка трубы расположена в Тольятти (там тоже есть химзавод), большая ее часть идет по территории Украины, включая «особые зоны». А конечная точка привязана к Одесскому припортовому заводу, который принадлежит государству.
Прифронтовые активы
Перемирие фактически не действует, а интенсивность боев на «границах» самопровозглашенных республик возрастает. Цель последних — зафиксировать свое присутствие в крупных промышленных городах, которые боевики контролировали до начала активной фазы АТО летом. Речь идет прежде всего о Северодонецке, где расположено крупное химическое предприятие «Азот» (также привязано к аммиакопроводу «Тольятти — Одесса»), и Краматорске, где находится один из крупнейших в стране машиностроительных заводов, чья продукция, в частности, ориентирована на горно-металлургический комплекс. Около Краматорска и Славянска имеются значительные месторождения глины — выгодного экспортного продукта.
Очевидно, будет продолжаться борьба и за Лисичанск, где расположен принадлежащий «Роснефти» Лисичанский НПЗ, который еще два года назад покрывал четверть всех поставок автомобильного топлива в Украине. Завод зависит от поставок российской нефти, но ориентирован на украинский рынок. Запуск предприятия сопряжен с масштабными инвестициями. Чтобы бензин и дизтопливо из Лисичанска были конкурентоспособными, необходимо существенно повысить показатель глубины переработки нефти. В противном случае выгоднее экспортировать сырую нефть.
В зоне самых жарких столкновений, на линии разлома находится Авдеевский коксохимический завод. Без преувеличения это ключевой актив для металлургического бизнеса Рината Ахметова. От стабильной работы самого крупного в Европе коксохимического завода прямо зависит судьба крупнейших заводов «Азовсталь» и ММК им. Ильича, расположенных в Мариуполе. Авдеевский коксохим сегодня работает нестабильно. У завода целый букет проблем — от перебоев с электричеством до трудностей с подвозом сырья и вывозом готовой продукции. Наконец, крупнейшей лакомой позицией является сам Мариуполь с его меткомбинатами, «Азовмашем» и портом. Собственно, он один, с экономической точки зрения, стоит всей территории, занятой боевиками. И именно поэтому они, скорее всего, еще неоднократно предпримут попытки включить его в свою зону влияния.
Автономия пяти пунктов
В целом самопровозглашенные республики даже без Мариуполя обладают солидным экономическим потенциалом на единицу площади. Но использовать его будет очень непросто. Во-первых, многие предприятия разрушены либо законсервированы (причем вывод их из консервации связан с огромными затратами). Кто будет за все это платить — непонятно. Если ДНР/ЛНР уйдут в самостоятельное плавание, то единственная, кто это может сделать, — Россия. Но захочет ли? Во-вторых, вопрос об угольных дотациях. Готова ли Москва (а кроме нее некому) платить несколько сот миллионов долларов в год? Без дотаций же угольная отрасль непризнанных республик рухнет (а вместе с ней и надежды на хоть какое-то восстановление социально-экономической сферы). В-третьих, вопрос производственных цепочек. Как быть с рудой, коксом, железнодорожными перевозками? В-четвертых, вопрос экспорта. В том же Приднестровье, например, экспорт осуществляется по сертификатам Молдавии, есть своя достаточно разветвленная база формальных и неформальных договоренностей Тирасполя и Кишинева о взаимном экономическом сосуществовании. С большой долей уверенности можно предположить, что Украина не согласится идти на такие «договорняки» с непризнанными республиками Донбасса. Поэтому экспорт может быть осуществлен лишь на территорию РФ. Наконец, в-пятых, в ДНР/ЛНР до сих пор нет даже подобия какого-то вменяемого государственного управления. Не говоря уже об управлении экономикой и финансовой системой. Вся хозяйственная жизнь там настроена на украинские рельсы и украинские законы, и пока не видно даже близко, кто в руководстве сепаратистов мог бы заняться организацией самостоятельного управления.
Отсюда можно сделать вывод, что в нынешнем виде непризнанные республики могут получить шанс на выживание и развитие исключительно при массированной поддержке России. Если последняя примет для себя концепцию, согласно которой это будут территории, никак не связанные с Украиной, но которые должны как-то относительно пристойно существовать, то практически неизбежна их полная интеграция в российскую экономику вплоть до перевода финансовой системы на рубли, а системы управления — на российские законы.
