Рефат Чубаров: во время военного захвата Крыма жизнь Порошенко была под угрозой
Одним из главных действующих лиц во время событий, которые разворачивались в Крыму год назад, был Рефат Чубаров – глава Меджлиса крымскотатарского народа.
В 2014 году он был депутатом Верховной Рады Крыма, был одним из лидеров сопротивления вторжению России на полуостров.
В интервью для Крым.Реалии Чубаров рассказал, что происходило в здании крымского парламента накануне "референдума".
– То, что крымские власти и Верховная Рада Крыма фактически выходят из под контроля, мы видели уже в декабре 2013 года. Те решения, которые принимались по созданию так называемых отрядов самообороны, постоянная накачка органов местного самоуправления, вызовы голов местных советов – все это говорило о том, что крымские власти выходят за рамки своих полномочий. Меня еще особо насторожило то, что исполнительная власть в виде отдельных реплик Могилева (Анатолия Могилева, на тот момент председателя Совета министров АРК. – Прим. ред.) очень слабо реагировала на очень незаконные действия. И поэтому мы, публично выражая беспокойство по этому поводу, в том числе поспособствовали тому, чтобы правоохранительные органы отреагировали. И, как вы помните, было открыто уголовное производство, и буквально за пару недель оно было закрыто в связи с отсутствием состава преступления. Это досудебное следствие проводилось СБУ.
Я имел встречу с руководителями крымской СБУ, где я высказал свое возмущение тем, что они прекратили досудебное расследование по факту сепаратизма со стороны крымских руководителей. Но мне не удалось их убедить, это было буквально за десять дней до того, как случилось 27 февраля.
Вот эти участившиеся челночные поездки Константинова с Бахаревым (Владимира Константинова, главы крымского парламента и Константина Бахарева, на тот момент депутата Верховной Рады АРК, члена фракции Партии регионов. – Прим. авт.), Цековым (Сергеем Цековым, на тот момент депутатом Верховной Рады АРК, членом партии «Русское единство». – Прим. авт.) говорили о том, что в определенной ситуации мы можем не исключать вмешательства Москвы.
Но я сразу хочу оговориться, ни тогда – в декабре, ни впоследствии – в январе, феврале у нас и мысли не могло быть, что это вмешательство будет в виде прямого военного вторжения.
Год назад – 25 февраля я целиком провел в Верховной Раде на шестом этаже (там находился кабинет председателя Верховной Рады Крыма – Прим. авт.) со своими коллегами, где мы просто припирали к стене Иоффе (Григория Иоффе, на тот момент депутата Верховной Рады Крыма. – Прим. авт.), Константинова и Донича (Сергея Донича, на тот момент депутата Верховной Рады Крыма. – Прим. авт.). Я впервые видел Константинова с таким испуганным и где-то даже отрешенным от страха взглядом. Тот, кто хорошо знает Константинова, понимает, что это такой политик, который всегда старается найти какие-то компромиссы, если ему что-то угрожает. Но 26 февраля, когда они планировали сессию, Константинов уже не мог не понимать, что к этому времени к Верховной Раде подойдет очень большое количество людей, которые будут выступать против проведения внеочередной сессии. В любой другой ситуации он просто пошел бы на попятную, а здесь он не мог даже объяснить, почему он не соглашается отложить сессию на несколько дней.
– А кто из крымских политиков об этом знал (о планах Кремля)?
– В начале февраля, где-то за две недели до событий, в Крым приезжал Сурков (Владислав Сурков. – Прим. ред.) – фигура, известная в российской политике, один из ближайших помощников Путина. Накануне своего приезда он с помощью других людей провентилировал возможность встречи с теми или иными крымскими политиками. В том числе выходили на меня.
Один российский гражданин, предприниматель, человек, которого я достаточно давно знаю, поинтересовался у меня, могу ли я встретиться с Сурковым, если он приедет в Крым и выразит такое желание. Я достаточно быстро и в шаблонной форме ответил своему собеседнику, что я всегда готов говорить с кремлевскими политиками, если речь идет о помощи Украине в обустройстве крымских татар. Мой собеседник хмыкнул и сказал, что я, как всегда, не оригинален.
Я знаю, что Сурков приезжал. Со мной у него встречи не было, но он встречался с Могилевым и Константиновым. Я не знаю, о чем они говорили. Часть экспертов утверждает о том, что роль сегодняшнего Аксенова (Сергея Аксенова, «главы Республики Крым». – Прим. ред.) предлагалась Могилеву. Но так это или нет – это надо спросить у самого Могилева.
– Почему вы не приняли решение занять здание парламента и не покидать его 26 января? Учитывая, что пророссийские силы были фактически согнаны с этой площади.
– Не совсем они были согнаны. Дело в том, что, разумеется, крымских татар и всех тех, кто вышли с лозунгами территориальной целостности Украины, было намного больше, чем сторонников «Русского единства». Особенно где-то до 14 часов. Потом уже подъехали автобусы из Севастополя. И сегодня мы уже знаем, что целенаправленно были предприняты действия, чтобы организовать этих людей и отправить автобусами.
Мы пытались в меру наших возможностей максимально отслеживать все, что происходит вокруг этого митинга. Где-то после двух часов дня мне позвонил начальник СБУ Крыма, который сообщил, что в толпе есть двое людей с автоматами Калашникова, которые могут в любой момент получить приказ открыть огонь. Я спросил, против кого. Он ответил, что, скорее всего, это не имеет значения, что они могут открыть огонь против любой стороны, чтобы подвигнуть эту большую массу людей на разрушительные действия. Слава Богу, этого не случилось. СБУ не смогла выявить этих людей, и мы не смогли их определить в этой большой толчее.
Я понимал, что вокруг нас создается ситуация, когда занятие нами помещений Верховной Рады Крыма может привести к штурму этого здания. И это как раз явится тем факелом, который взорвет Крым. Для нас было очень важно не допустить принятия парламентом решений, которые могли выглядеть, как легитимные, но самим при этом не допускать действий, которые могли быть другими оценены, как разрушительные, для того, чтобы использовать против нас вооруженную силу.
То, что вооруженные силы в Крыму давали о себе знать, уже было очевидно. 23 февраля в Севастополе уже прошло так называемое народное собрание, на котором избрали «народного мэра». И у нас была информация о том, что в Крыму есть большое количество противников Киева с оружием. У нас не было оружия. У нас не было ни одного ствола для того, чтобы занимать помещения, а потом еще и иметь возможность их удерживать.
Точно такой же подход у нас был 23 февраля, когда мы провели массовый митинг на центральной площади (Симферополя. – Прим. ред.). Я тогда видел, что нас подталкивают к тому, чтобы мы заняли Совет министров. Он был пустой. Я сказал, что мы зайдем туда, когда это нам будет надо, а не тогда, когда от нас этого ожидают. Я сказал, что мы зайдем туда группой в несколько человек, и мы попросим Могилева просто оттуда убраться, и он уберется немедленно.
Но мы не зашли ни 23-го, ни 26-го февраля, когда была очень высокая вероятность использования оружия ради создания открытого повода для последующей максимальной дестабилизации ситуации в Крыму.
Добившись своей задачи 26-го, мы разошлись по домам удовлетворенные тем, что мы спасли себя, спасли Крым, спасли Украину. Если вы помните, в тот день все украинские и зарубежные медиа говорили о том, что попытка дестабилизации ситуации в Крыму не удалась, потому что сторонники территориальной целостности Украины дали отпор всем противникам новой Украины.
– Вы упомянули 23 февраля, когда проходил митинг Меджлиса на площади Ленина в Симферополе, а в Севастополе в этот день выбрали «народного мэра». Также в этот день в Крым приезжали глава МВД Украины Арсен Аваков и глава СБУ Валентин Наливайченко. Вы с ними встречались? Может, вы что-то знаете о целях их визита.
– Нет, я не встречался ни с Аваковым, ни с Наливайченко. Я знал, что они приехали, что они приехали по своей программе. Я встречался с Порошенко. Но это было уже не 26-го, а позже.
– И вы не знаете, зачем приезжали Аваков и Наливайченко?
– Я знаю только то, что писали в прессе. То, что они планировали взять экс-президента, но им это не удалось.
– Что вы обсуждали с Порошенко? Какие у него на тот момент были представления о происходящем?
– Я скажу следующее, не потому что он сейчас президент. Он был одним из немногих народных депутатов Украины, которые себя проявили, как очень мужественные граждане Украины. Он приехал из Киева практически один. Я не знаю, может, кто-то его и сопровождал, но я, по крайней мере, при этом не был с ним рядом. Он попытался поговорить со всеми в крымском парламенте, кто уже принимал решения об отставке правительства, когда уже пошли заявления с оценкой событий в Киеве. Он был искренен в своем желании установить контакт с руководством Верховной Рады АРК с целью предостеречь их от таких шагов, которые могли привести к необратимым процессам.
Порошенко не просто не встретился с руководством Верховной Рады Крыма, но он был в условиях физической опасности для себя.
Но уже границы поведения были перейдены той стороной, и Порошенко не просто не встретился с руководством Верховной Рады Крыма, но он был в условиях физической опасности для себя.
Я уже просто продумываю эту ситуацию. Хорошо, что тогда рядом не было тех, кто могли использовать его приезд для большей дестабилизации ситуации. В принципе, Порошенко был под угрозой смерти там. Я знаю, о чем я говорю. Потом – по истечении нескольких недель, уже появились люди, которые могли отдать такой приказ. Их просто в этот момент не было в Верховной Раде Крыма.
– А как себя проявили депутаты крымского парламента в момент вторжения российских войск?
– 26 февраля, когда я со своими коллегами постоянно курсировал с площади на шестой этаж Верховной Рады, в коридорах парламента были заметны другие люди, которых я не знал. Я не знаю, кто они были. Эти люди были достаточно вежливые, пытались быть незаметными, но их было достаточно много.
В 15 часов Константинов спустился в зал и сказал о том, что сейчас будет регистрация. Я тоже был в этом зале, был господин Сенченко – народный депутат Украины, был мой коллега Пилунский (Леонид Пилунский, на тот момент депутат Верховной Рады АРК – Прим. ред.). Я в голос сказал, что я буду считать физическое присутствие, и поэтому прошу своих коллег регистрироваться только через свою карточку. Регистрация на табло и мой подсчет совпали – 49 депутатов были в зале, не хватило 2 человека для кворума. Константинов объявил, что он продлевает начало сессии еще минут на 40, потому что многие депутаты, как он сказал, не смогли своевременно прибыть в связи с той обстановкой, которая была на улице, и ушел к себе на шестой этаж.
Я попросил своих коллег остаться в зале и обсудить ситуацию, которая сложилась. Некоторые депутаты сказали, что нечего слушать Чубарова, поднялись и ушли. Но большая часть из этих 49-ти осталась! И я сказал о том, что сейчас может быть непоправимое. Я уже говорил открытым текстом, что, по моему впечатлению, Константинов и другие в своих размышлениях всех загонят в тупик, и не стоит сейчас принимать никаких решений. Я предложил с завтрашнего дня собраться рабочими группами, обсудить наиболее актуальные вопросы в связи с последними событиями, которые происходят в Крыму. А потом – собирать сессию. Часть депутатов искренне меня поддержали. Вы не поверите, в том числе и Ковитиди (на тот момент депутат Верховной Рады Крыма, ныне «сенатор от Республики Крым». Известна своим негативным отношением к Меджлису и высказываниями, оправдывающими депортацию крымских татар 1944 года. – Прим. авт.).
Тогда ситуация так представлялась, что здравый смысл побеждает, а такие люди, как Ковитиди, всегда пытаются угадать, что будет дальше, и в зависимости от этого они высказывают свою точку зрения. Потом Константинов опять спустился и сказал, что сессии не будет, потому что нет кворума. Я, Сенченко и Аксенов вышли к людям и объявили об этом.
Тогда мы не знали, что 2 человека на этом митинге умерли от давления. Об этом я уже узнал поздно вечером, когда мне позвонили из министерства здравоохранения и сообщили об этой трагической новости.
– Когда административные здания и аэропорт Симферополя уже были заняты российскими военными, с кем из украинских властей вы связывались?
– Все эти дни, когда происходили окружение и блокада стратегических объектов, украинских военных гарнизонов, когда корабли заходили в порты Крыма и выгружали военную технику и самих военных, конечно, я максимально пытался быть на связи и с украинскими политиками, руководителями государства и представителями других государств, в частности, с послами. Легче сказать, с кем я не контактировал в то время. Из руководителей Украины я связывался с Турчиновым, Наливайченко, когда он уже был назначен главой СБУ. Кроме того, в это время в Крыму находился Сергей Куницын, который был назначен постоянным представителем президента Украины в Крыму. Пока он находился в Крыму, мы в определенной мере вместе контактировали с руководством Украины.
– И что вам предлагали Турчинов и другие руководители Украины?
– Практически все предложения, которые поступали извне в Крым, в том числе от послов ведущих государств и международных организаций, сводились к следующему. Надо исключить хоть какие-либо провокации в Крыму, которые бы дали возможность российской стороне прибегнуть к широким военным действиям. При этом все давали заверения, что в ближайшее время международное сообщество найдет действенные механизмы для того, чтобы остановить такое развитие событий, которое происходило в Крыму.
