Шарий вылезает из коробки

Российская журналистка Марина Ахмедова прокомментировала ситуацию, сложившуюся в информационной среде вокруг донбасского конфликта на фоне громкого и скандального "ухода" пророссийского видеоблогера Анатолия Шария. Много раз жители Донецка жаловались мне – их против воли сгоняют на официальные мероприятия. "Они – за ДНР", но то, что не по воле, им, как и другим противно. Местная пресса описывает подобные мероприятия, как единение душ и воль. А жители Донбасса становятся заложниками того, что российский читатель и зритель желает видеть теперь только одно – как регион, в который он вкладывался два года душевно, процветает, как там все идет правильно, как там все будет хорошо. Но для того, чтобы именно так и было, журналист должен стараться видеть то, что сильно видно. Возможно, именно для этого блогер Шарий попробовал вылезти из коробки и взять на себя ответственность за тех, к кому он тоже причастен – за людей Донбасса, страдания которых в войне помогли и ему набрать популярности.

Об этом стало известно из ее публикации на сайте Expert Online. (Приводим полный текст - без цензуры) 

"Когда я в последний раз присутствовала на прощании подразделения с погибшим в бою товарищем, то не стала подходить близко к гробу. Раньше во время войны я это делала – подходила близко к мертвым, чтобы в деталях передать читателям происходящее. Но в прошлый раз надобности в этом не было – читатель больше не хочет чувствовать того, что происходит в Донбассе. Читатель, переключившись на другие информационные повестки, утвердился в мыслях, что в Донбассе все идет правильно, что все будет хорошо", - пишет журналистка.

Усталость российского читателя или зрителя понятна – сознанием он два года находился на войне и внес серьезный вклад в там происходившее. Не продемонстрируй россияне власти, как жизненно важно для них спасти от гибели тысячи мужчин Донбасса, вступивших в слабое ополчение, тогда ДНР и ЛНР, скорее всего, не состоялись бы.

Я помню времена, когда в Донецке было не протолкнуться от журналистов. Водители, возившие нас в зоны боевых действий, были нарасхват. Гостиницы – заполнены. По вечерам в ресторанах донецких гостиниц Ramada и Park Inn струился плотно дым журналистских сигарет, грохотал смех. За каждым столиком громко и с чувством обсуждали войну, и в целом происходящее в Донбассе и на Украине. Прошло время. Снаряды перестали летать над центром Донецка. Жизнь локально в центре наладилась. Пожаловав сюда сегодня званный гость, найдет все мирным и движущимся к той точке, за которой все будет правильно, все будет хорошо. Но при условии, что не повезут его в прифронтовые зоны Донецка – туда, где война не прекращалась, где люди, по-прежнему, не могут вернуться домой, а те, кто свои дома не покидал, и сейчас рискуют там каждый день жизнью. Местные журналисты уже некоторое время живут и работают под цензурой, А российские в Донбасс больше не приезжают. Те, кто были на украинской войне, переместились в Сирию. Журналист, вообще, болеет ситуацией лишь до тех пор, пока та – в информационной повестке.

Именно российские журналисты выборочно делали героев из некоторых членов ополчения. Находились при них неотлучно, ездили с ними на передовую, вели эксклюзивную трансляцию их военной и бытовой жизни, а те, в свою очередь, могли в знак благодарности отказываться от общения с представителями других изданий. Активно воспетые подвиги сделали из этих людей практически несокрушимых героев. А кто-то в это время совершал свои тихие подвиги в боях, не попадая в объективы камер, и героем, как следствие, не становился. То же самое происходило и по другую линию фронта, где старались украинские журналисты. Но речь не о них, история украинских журналистов – слишком большая для этой заметки.

В то время среди российских журналистов, сочувствовавших Донбассу, считалось, что любая критика в отношении ополчения – игра на руку Украине. Но на войне и с той, и с другой стороны, всегда происходят и будут происходить маленькие, никем не зафиксированные акты насилия, унижения, нарушения прав человека. Как раз потому, что в войне, особенно в гражданской, добро и зло не делится на однородные, четко друг от друга отсеченные стороны. Они распределяются неравномерно, присутствия и там, и там.

Позже, когда происходило становление Народных Республик с выбранными главами, журналисты продолжали закрывать глаза на некоторые негуманные и несправедливые поступки новоизбранной власти. "Для критики – не время, - говорили они. – Период становления всегда чреват жестокостью и жертвами. Знакомьтесь с историческим опытом". Простите, но в историческом опыте не было соцсетей. Когда происходила Октябрьская революция, у мира не было Фейсбука. В том опыте, который имела наша история, людей застигала несправедливость, губила и некому, а главное, негде было об этом молниеносно рассказать. Сейчас событие может облететь максимальное количество читателей в считанные минуты. Кроме того, стоит ли оправдывать несправедливость тем, что в истории уже такое было, и опускать руки перед кажущейся неизбежностью?

У меня есть пример, иллюстрирующий то, о чем говорю. Однажды в разгар войны я с коллегами попала в штаб командира подразделения, осуществляющего силовое присутствие в одном из населенных пунктов ДНР. Он рассказал нам о том, как недавно отдал приказ расстрелять на площади двоих – наркомана и мародера. На площади, мол, собралась сотня горожан смотреть расстрел. А мать наркомана сказала – "Расстреливайте его! Мне не жалко!".

- Да такого не может быть, - сказала я.

- Саня! – позвал он помощника.

Тот заглянул в дверь.

- Что сказала мать того наркомана, которого мы расстреляли? – спросил он, и тот слово в слово повторил его слова.

Мне тогда показалось важным сообщить ему, как к этому относимся мы – журналисты, чтобы в дальнейшем он знал: журналисты убийства мародеров и наркоманов не поддерживают.

- Так делать нельзя. Вы не имели права на это, - сказала я. – И не имели права заставлять людей смотреть на это.

Сегодня в Народных Республиках практически не присутствуют российские журналисты. Донбасс с журналистской точки зрения – отработанная территория. Хотя под Ясиноватой идут бои, ополченцы все еще погибают. И теперь невозможно даже представить, какой подвиг должен совершить ополченец, чтобы его назвали в прессе героем. То есть подвиги совершаются, но они информационно не новы. Интересных историй, которые отзовутся в сознании читателя-зрителя новизной, в Донбассе больше нет. Сейчас там другие истории – есть хорошие, но и много плохих. Несколько раз ко мне обращались местные жители с просьбой помочь – люди, причастные к власти, отнимали у них бизнес, недвижимость. Под страхом смерти и против своего желания людям приходилось покидать родину. Я встречалась с ними, записывала их истории, но на следующий день они мне звонили и просили не выпускать их историю в эфир. Вдруг после публикации будет хуже.

Тем россиянам, которые еще интересуется Донбассом, кажется: зло в лице официального Киева побеждено, а герои, выдвинувшиеся из ополчения во власть, строят новое и светлое будущее. Что все идет правильно, что все будет хорошо. Ведь герои, чьи подвиги воспеты прессой, практически канонизированы в сознании читателей, такие не могут обижать, унижать своих, грубо нарушать права своих же. А что если могут?

А что если об этом расскажут российские журналисты, в свое время сочувствовавшие Донбассу? Вчерашние герои в сознании читателя перестанут таковыми быть. Жизнь показывает: вечных героев не существует. Пример – Шарий Анатолий, популярный блогер и журналист, два года занимавшийся разоблачением неправды в украинской прессе. Завоевал много подписчиков и их любовь. Которая, для многих, впрочем, закончилась после того, как он показал ролик о праздновании годовщины дня независимости Донецкой Народной Республики. Почти половина героев сюжета сообщает – "Мы не знаем, что это за праздник. Нам сказали сюда прийти, и мы пришли". Подписчики Шария разделились на два воинствующих лагеря – "за" и "против". И тех, и других, как и прежде, объединяла стойкая нелюбовь к официальному Киеву. Для тех, кто "против", блогер враз перестал быть героем, а это, к сожалению еще раз свидетельствует: современное общество практически не производит незыблемых героев. Ты держишь героическую планку лишь до тех пор, пока говоришь своей аудитории то, что она желает слышать. А желает она слышать то, что не уводит ее из зоны психологического комфорта. Люди хотят верить в то, что все два года украинского конфликта ментально сражались на стороне добра, и им не комфортно узнавать, что в этом добре начали появляться вкрапления зла. Журналист должен либо подчиниться желанию своего читателя, либо, потеряв подписчиков, исчезнуть. Но выбрав первый вариант, он станет заложником своего читателя, поселиться жить в коробке, из которой будет рассказывать только одно – что все идет правильно, что все будет хорошо.

Много раз жители Донецка жаловались мне – их против воли сгоняют на официальные мероприятия. "Они – за ДНР", но то, что не по воле, им, как и другим противно. Местная пресса описывает подобные мероприятия, как единение душ и воль. А жители Донбасса становятся заложниками того, что российский читатель и зритель желает видеть теперь только одно – как регион, в который он вкладывался два года душевно, процветает, как там все идет правильно, как там все будет хорошо. Но для того, чтобы именно так и было, журналист должен стараться видеть то, что сильно видно. Возможно, именно для этого блогер Шарий попробовал вылезти из коробки и взять на себя ответственность за тех, к кому он тоже причастен – за людей Донбасса, страдания которых в войне помогли и ему набрать популярности.

Как передавал ранее "Диалог.UA", Анатолий Шарий, известный своими видеороликами с пророссийской позицией, "слился" с проекта "ЛДНР" из-за травли и многочисленных угроз смерти. Он отметил, что считает прекращение "вещания" о Донбассе единственным способом, позволяющим пресечь дальнейшие оскорбления и прямые угрозы. По этой причине видеоблогер намерен больше не делать в своих роликах упоминаний об оккупированном регионе.